Эндрю ЛаБреш

Примечание редактора: предыдущий фрагмент этой статьи печатался в Вестнике служений и церквей Восток-Запад 18 (Осень 2010).

Нация контрастовИсключительная религиозность

По сравнению с остальной Европой Румыния очень религиозна. Здесь расположено огромное количество православных храмов и святынь - 14 529 приходов, монастырей и часовен, в Румынии 12 173 священников и дьяконов, 8 029 монахов и монахинь, 11 063 семинаристов и 10 235 учителей Закона Божьего в общеобразовательных школах1. Все эти цифры также превышают показатели других православных стран. Румыния занимает также третье место в Европе по количеству протестантов, здесь их больше, чем во всей остальной Восточной Европе вместе взятой. С 1989 по 2006 число евангельских церквей выросло более, чем в два раза – с 1 800-2 400 до по меньшей мере 5 0002.

Понятие времени

Хотя культура меняется быстро, в целом румыны гораздо меньше беспокоятся о времени, чем американцы. Несколько лет назад, когда я только приехал в Румынию, один друг пригласил нас в гости на день рождения. Праздник был назначен на 7 вечера, поэтому мы, как добропорядочные американцы, приехали не позже 19.05. Когда открылась дверь, мы увидели, что наш друг не только не одет к празднику, но даже не закончил уборку дома, кроме того, он был крайне удивлен нашему приезду и спросил, почему мы пришли так рано. Остальные гости появились “вовремя” – где-то в восемь или полдевятого.

Я не хочу сказать, что ничего не происходит здесь “вовремя” с американской точки зрения. Поезда (обычно) ходят по расписанию. Когда встреча назначается с какими-то высокопоставленным лицом, на нее обязательно приходят вовремя, но между друзьями или в неформальном собрании “вовремя” может означать время в районе часа от изначально назначенного. Вполне очевидно, что недопонимание этого важного культурного различия может приводить к гигантским конфликтам, особенно с американцами, для которых пунктуальность является вопросом морали.

В основе румынского языка лежит латынь, однако, окружена Румыния славянскими народами. Как “латинский остров в славянском море” Румыния расположена на Востоке, но взором устремлена на Запад. На протяжении столетий она оказывалась на пути у великих держав – Оттоманской империи, Австро-Венгрии, Германии и России – и немало страдала от этого. Румыны – одновременно и гордая, и угнетенная нация, особенно же они гордятся своим смирением.

К американцам румыны относятся со смешанными чувствами. Румыны незлопамятны, однако при случае всегда припоминают, что американцы бросили их в Ялте. Они могут быть очень резки, но в целом, исключительно мягкие люди. Румыны очень добросердечны, любят радоваться жизни, а когда это необходимо, могут стоически переносить трудности, однако в истории страны этому мало свидетельств. Они открыты и при этом закрыты. Они готовы сопереживать и наоборот. В общем, ничего об этом народе нельзя сказать с полной уверенностью.

Контрасты в подходе к планированию

Зачастую американцы гораздо больше ценят новое, чем старое. Их сердцу близки такие девизы, как “Сегодня – первый день оставшейся жизни” и “Планируй заранее”, которые тесно связаны с верой в прогресс и важность активного действия3. Поэтому проблема, с которой сталкиваются американские миссионеры в культурах, где нет четкой ориентации на будущее, очевидна: “Учитывая нашу любовь к планированию, не стоит удивляться, что мы так сильно расстраиваемся, попадая в общество, где люди не только ничего не планируют заранее, но даже считают это чем-то неправильным4”. В румынской культуре планирование будущего не считается неправильным, просто здесь это очень сложно осуществить - каждый день происходит что-то неожиданное. В конце концов, человек перестает строить всякие планы, потому что они все равно разбиваются о непредвиденные и неподвластные ему обстоятельства. 

В целом, румыны гораздо больше фаталисты, чем американцы. Описывая румынскую культуру, бывший сотрудник американской дипмиссии Йел Ричмонд писал: «Пусть случится то, что случиться, люди здесь могут мало что изменить5.” Один из лучших примеров влияния фатализма, который здесь воспринимается чуть ли не как положительное качество, мы видим в румынской балладе «Миорица», рассказывающей историю о двух пастухах, задумавших убить своего третьего товарища. Миорица – так зовут овцу третьего пастуха – предупреждает хозяина о заговоре. Но вместо того, чтобы защищаться, как советует овечка, пастух просит ее сказать убийцам, чтобы те похоронили его возле овчарни. С точки зрения американца такая пассивность героя перед лицом смерти поразительна. Он не делает ничего, чтобы защитить себя, и лишь коротает время за философствованиями о жизни и смерти.

Интересный разговор я наблюдал несколько лет назад на лекции, посвященной этой балладе, которую читал группе американских миссионеров румын-экскурсовод. Завершив довольно эмоциональный пересказ баллады, описав ее красоту и смысл, рассказчик-румын попросил аудиторию поделиться своими впечатлениями. Один американец сказал: «А почему он сам не убил тех двоих?» Румынский лектор был ошарашен этим вопросом и лишь пробормотал, что аудитория совершенно не поняла подвига героя перед лицом смерти. В противоположность этому, Луциан Блада, известный румынский философ и поэт, зашел так далеко, что, описывая смерть пастуха, назвал ее «священным деянием»6.

Унаследовав философию Просвещения, американцы воспринимают мир упорядоченным и последовательным, живущим в соответствии с естественными законами, действующими одинаково вне времени и пространства. Если американцу известен тот или иной принцип действия, он будет считать, что может управлять природой, строить общество, добиваться намеченного и быть в ответе за жизнь других людей. Вместо того чтобы принимать непредвиденное как нормальную часть жизни, американцы начинают сокрушаться, если что-то идет вразрез с намеченным, они торопятся искать виновных и исправлять ошибки. Американцы считают, что если будут все делать правильно, то добьются успеха в любом деле, будь то управление кампанией, строительство дома или основание новой церкви. Стремление к господству над природой (и миром) является важной частью западного характера7.

Эта концепция разумного мироустройства, объясняющая все происходящее вокруг, является определяющим фактором того, как американская культура подходит к вопросу решения проблем. Более того, с американской точки зрения реальность буквально кишит проблемами, ожидающими своего решения8. Румыны гораздо охотнее смиряются с неопределенностью (или, как склонны считать американцы, с хаосом). По большей части такая терпимость к неясности может объясняться тем, что планировать что-то с большой долей вероятности здесь довольно затруднительно.

Ориентация на задачу, а не на отношения

Американцы высоко ценят планирование, эффективность, продуктивность и выгоду.Упор американцев на то, что поставленная задача должна быть выполнена, неизбежно ведет к сосредоточенности на технологиях, на способах достижения цели. В Румынии же, как и во многих традиционных обществах, жизнь вращается вокруг взаимоотношений, которые часто не ведут к какому-либо завершению, а имеют цель лишь в самих себе. Люди работают сообща, делают общее дело, ходят в гости, не дожидаясь больших праздников или специального приглашения, просто радуются общению друг с другом. В Румынии отношения стоят гораздо выше планов и структур. Работа может и подождать, если вдруг неожиданно нагрянули родственники или друзья.

Смысл жизни для румын не в каких-то достижениях (хотя в больших городах это постепенно меняется), а в социальных связях. Вследствие этого, люди отдают приоритет строительству отношений, а не выполнению задач. Гостеприимство и щедрость (даже по отношению к незнакомцам) ценятся особенно высоко, так как они непосредственно связаны с взаимоотношениями.

Это значительное различие между американцами и румынами чувствуется и в евангельских церквях. В Румынии церкви больше сосредоточены на отношениях, в Америке – на порядке. Время собраний определяется не столько часами, сколько потребностями людей. Обычно служба начинается, когда в церкви собирается неопределенное (с американской точкизрения) число людей, и заканчивается не в четко назначенное время, а когда все выступления кончатся. В церкви время сосредоточено вокруг личных и общественных отношений, а не вокруг выполнения какой-то цели или задачи.

Структура румынской церкви также отличается от американской модели. Здесь гораздо больший акцент ставится на внутрицерковных связях и отношениях, чем не на строгом следовании законам, голосованиях и парламентских принципах. Американцу покажется, что гораздо большее здесь делается через неформальное общение, чем на официальных собраниях. Разногласия, способные привести к конфликту, дипломатично сглаживаются и устраняются без публичных разбирательств. Если мнения противников неизвестны заранее, участники выражают их лишь после того, как выскажется самый старший из присутствующих (обычно это пастор). В то же время, лидеры с большой осторожностью и уважением относятся к мнению прихожан, имеющих вес в глазах других людей. Хорошо, что при таком порядке решения принимаются путем консенсуса. Плохо, что это ведет к скрытым противостояниям, сплетням и злословию.

Твердолобые американцы

К сожалению, американские миссионеры зачастую приходят в румынские церкви, имея при себе «ответы на вопросы», однако это ответы на вопросы, которые никто не задавал. Этот этноцентризм, заставляющий американцев думать, что они всегда понимают проблему (какой бы она ни была) и могут ее решить лучше, чем местные жители, приводит лишь к утверждению мнения среди румын-христиан, что американцы высокомерны и заносчивы. Конечно, это приводит к конфликтам. Причем часто, из-за своего подсознательного этноцентризма, американцы совершенно не понимают, что оскорбляют кого-то своим поведением, напротив, они считают себя очень полезными – а полезность, в понимании американцев, одна из главных добродетелей.

Разное понимание социального статуса

Американцы зачастую не обращают большого внимания на чины, чем могут нанести большую обиду в культуре, высоко ценящей формальности и социальный статус9. В высоко контекстной культуре Румынии любой человек при встрече в первую очередь пытается как можно точнее выяснить статус своего собеседника. Порой это может означать даже нежелание подавать руку для рукопожатия человеку, имеющему значительно более низкий социальный статус, что в понимании американцев выглядит глубоко оскорбительным. Хотя я лично знал о существовании такой культурной нормы, во мне всколыхнулась целая буря эмоций, когда мой коллега не пожал руки моему другому румынскому другу, принадлежавшему к рабочему классу. Румын же коробит американское панибратство и недостаток «этикета» при общении с высокопоставленными людьми.

Американцы очень гордятся своей демократической системой правления, однако это становится проблемой, если они начинают ее считать единственно возможной в христианской среде10. Американцы хотят всегда высказать свое мнение и иметь возможность повлиять на конечный результат. Они считают, что у всех есть право голоса и равные права в принятии решений11 . Однако в культурах, где переговоры и вынесение решений менее публичны и более сложно организованы, такое настойчивое желание быть услышанным и влиять на ситуацию считается гордостью и высокомерием.

Коллективизм против индивидуализма

Ответы на вопросы Всемирного Исследования Ценностей (World Values Survey) показали, что румынская культура гораздо больше ориентирована на коллективизм, чем американская. Лишь 28,4 % румын считают, что независимость – важное качество, которому детей должны учить дома, тогда как в Америке так думают 62%12.

Собственная тождественность считается северо-американцами крайне важным качеством, позволяющим быть принятым и любимым в обществе. Эта потребность в приятии приводит к значительным межличностным проблемам, потому что румыны, мягко говоря, не слишком стремятся демонстрировать одобрение. Считается, что похвала и комплименты вредят смирению человека, поэтому их расточают здесь очень скупо. Таким образом, типично американская потребность в одобрении остается неудовлетворенной, вызывая у американцев стойкое ощущение отверженности, что еще больше углубляет межкультурное непонимание. С румынской точки зрения потребность американцев в одобрении воспринимается как нарциссический эгоизм. В противовес этому, сильный акцент румын на смирении парадоксальным образом приводит к тому, что люди начинают гордиться собственной предположительной смиренностью.

Кто же честен?

В Северной Америке гораздо страшнее солгать, чем оскорбить чьи-то чувства. Во многих культурах все с точностью до наоборот, даже если для этого приходится поступаться истиной13. Даже простая просьба подсказать дорогу может оказаться подтверждением этому. Дабы угодить иностранцу, румыны готовы сказать ему все, что, по их мнению, он хочет услышать14. Спросив, как найти какую-то улицу, вы можете получить развернутый ответ, хотя на самом деле ваш проводник вовсе не знает, где она находится. Даже не имея представления о вопросе, румыны будут стараться помочь или просто не ударить в грязь лицом.

Опрос, проведенный среди американских миссионеров и верующих румынских евангельских церквей показал, что каждая из этих групп считает другую неискренней. Румыны, в целом, воспринимают истину с позиции ее потенциального вреда для взаимоотношений. В результате чего факты порой остаются неозвученными, а проблемы, с американской точки зрения, решаются «подковерным способом». Поскольку румыны являются адептами непрямых коммуникаций, они всегда пытаются найти «второе дно» во всем, что говорится, «расшифровать», что говорящий на самом деле имеет в виду. Когда румыны общаются с прямолинейными американцами, зачастую они слышат совсем не то, что им говорят. С американской стороны, недосказанность и двусмысленность в разговоре воспринимаются в лучшем случае как вводящие в заблуждение, в худшем – как нечестность. Таким образом, то, что в реальности не является обманом, обеими сторонами именно так и воспринимается.

Эффективность против бюрократии

Для американцев, в том числе для евангельских миссионеров, результативность действия имеет огромное значение. Они хотят, чтобы задачи выполнялись, время не тратилось впустую, цели достигались, причем с самым эффективным образом. Американцам трудно понять, как кто-то может думать по-другому. Однако годы социализма сформировали здесь совсем другую систему координат, где статистика производительности труда значит гораздо больше, чем его результат и качество. Бывший сотрудник американской дипмиссии в Румынии Йел Ричмонд, описывая румынскую бюрократию, говорил, что наполовину ее корни находятся в Оттоманской бюрократии, наполовину – в Габсбургской, причем «обе половины худшие». Он, конечно, преувеличивал, но те, кому доводилось проводить долгие часы в бесконечных очередях для того только, чтобы получить свою порцию оскорблений, пожалуй, с ним согласятся. Используя богословскую терминологию, Ричмонд называет румынских чиновников «всемогущими, но не всегда вездесущими»15 . 

Постоянные бюрократические препоны, сохраняющиеся в повседневной жизни пост-коммунистичекой Румынии, приводят американцев в бешенство. Американские миссионеры едут в Румынию с четким планом своего служения и детальной стратегией, как достичь поставленных задач, здесь же их ждет неизбежное разочарование, потому что они попадают в культуру, не считающую результативность большой ценностью. Нереальной задачей становится даже выход в город с целью выполнить около десятка поручений, потому что бюрократия и отсутствие менталитета хорошего обслуживания клиента делают все это невыполнимым – хотя и это быстро меняется. Мой знакомый миссионер по этому поводу как-то сказал: «Считайте себя не зря проведшим день, если вы сделали три из десяти дел в вашем списке, или даже если вы просто вышли в город, ничего не сделали, но зато насладились прогулкой».

В большинстве стран не-западного мира, в том числе и в Румынии, «быть и становиться» ценится выше, чем «делать». Этот акцент прослеживается также в большом уважении, с которым в румынской культуре относятся к интеллектуалам и мыслителям, и наоборот, в подозрительности, с которой зачастую сталкиваются бизнесмены16.

Примечания

1 Моника Хайнц, «Румынское православие между городом и деревней», Записки Института социальной антропологии Макса Планка , № 67, 2004, p. 5; http://monica.heintz.free.fr/versions.

2 www.oci.ro.

3 Пол Хайберт, Антропология для миссионеров (Гранд Рэпидс, Мичиган: Бейкер, 1985), 131-32.

4 Там же, 119.

5 От «да» к «Yes»: как понять восточных европейцев (Ярмут, Мэйн: Intercultural Press, 1995), 134.

6 Луциан Блага, Orizont si stil [Горизонт и стиль] (Бухарест: 1936), 120-21.

7 Пол Хайберт, Антропологические размышления по вопросам миссиологии (Гранд Рэпидс, Мичиган: Бейкер, 1994), 139-40.

8 Эдвард Стюарт и Милтон Беннетт, Американские культурные штампы: кросс-культурная перспектива, испр. изд. (Yarmouth, ME: Intercultural Press, 1991), 68.

9 Там же, 90; Пол Хайберт, “Популярные религии” в Навстречу XXI в христианских миссиях, под ред. Джеймса Филлипса и Роберта Коота (Гранд Рэпидс, Мичиган: Eerdmans, 1993), 185 и 286; Дэвид Хасселгрейв, под ред., Теология и миссия: Доклад №1 на консультациях в Тринити (Гранд Рэпидс, Мичиган: Baker, 1978), 348-64; Марвин Майерс, Христианство в противопоставлении культуре: стратегия кросс-культурной евангелизации, испр. изд.. (Гранд Рэпидс, Мичиган: Zondervan, 1987), 130; Юджин Нида, Обычаи и культура: антропология для христианских миссионеров (Нью-Йорк: Harper & Row, 1954), 41; Серена Нанда, Культурная антропология (Белмонт, Калифорния: Wadsworth, 1991), 301.

10 С.А. Гранлан и М.К. Майерс, Культурная антропология: христианский взгляд (Гранд Рэпидс, Мичиган: Zondervan, 1988), 217.

11 Стюарт и Беннетт, Американские культурные штампы, 63-64.

12 Пол Спектор, Кэри Купер, Хуан Санчес и др, “Влияние уровня национального индивидуализма и точки внутреннего контроля на благосостояние: международное экологическое исследование,” Журнал организационного поведения 22 (2001), 824. 

13 Пол Хайберт, Дэниел Шоу и Тайт Тену, Понимание народной религиозности: христианский ответ популярным верованиям и обычаям (Гранд Рэпидс, Мичиган: Baker, 1999), 37.

14 Ричмонд, От «Да» к «Yes», 148.

15 Там же, 140-41.

16 Пол Хайберт, Антропология для миссионеров, 117 и 121.

Отредактированные фрагменты печатаются с разрешения издательства по: Эндрю ЛаБреш “Этноцентризм. Американские евангельские миссионеры в Румынии: Качественное миссиологическое исследование на основании представительных межкультурных ценностных конфликтов” докторская диссертация, Евангельский Богословский Факультет, Лювен, Бельгия, 2007.

Эндрю ЛаБреш является американским миссионером миссии Greater Europe Mission в Румынии с 1997.

Примечание редактора: последняя часть данной статьи будет опубликована в следующих номерах Вестника служений и церквей Восток-Запад 19 (Весна 2011) и (Лето 2011).