Пол Фроуз
Глядя на то, как активно мусульмане и христиане стран бывшего Советского союза участвуют в политической жизни своих государств, понимаешь, что традиционно доминировавшие здесь религиозные группы с успехом возвращают себе прежнее привилегированное положение. Нынешние политические лидеры, в противовес антирелигиозным активистам советских лет, теперь всеми силами содействуют распространению тех религий, которые заявляют о своей исторической и культурной принадлежности определенному народу или нации. В результате идет возрождение репрессивной религиозной политики, которая поощряет деятельность лишь одной религиозной группы.
Репрессивная религиозная политика
Как и следовало ожидать, меньше всего ограничивают религиозные свободы те страны бывшего СССР, где сильнее всего выражен политический плюрализм. В Эстонии и Латвии государство практически не вмешиваются в религиозную сферу, ни в одной из этих стран нет ярко выраженной главенствующей религии. Статистический анализ различных регионов бывшего Советского союза подтверждает эту тенденцию – страны с более репрессивной религиозной политикой имеют более однородное, с религиозной точки зрения, население. Притеснение религиозных меньшинств дает определенные преимущества религиозному большинству. (Взаимосвязь между регулированием религиозной жизни и ростом главенствующей религии очень высока). В тех странах, где религиозные ограничения ощутимы, церковь большинства растет и процветает.
Очевидно, что регулирование религиозной жизни на руку доминирующим конфессиям. Благодаря контролю за более мелкими религиозными объединениями, господствующей церкви легче использовать возможности, открывшиеся после краха атеистической идеологии. Ведь восстановление монополии отдельных церквей произошло не благодаря религиозным инновациям, а лишь по причине политического фаворитизма. Если рамки традиционного доминирования той или иной конфессии восстановятся полностью, можно ожидать, что религиозный ландшафт постсоветских государств станет идентичным тому, каким он бы до эпохи социализма. Существующее ныне религиозное многообразие сойдет на нет, и оживление духовной жизни будет угасать по мере того, как народы бывшего СССР будут возвращаться к своему прошлому религиозно-этническому самосознанию.
Религиозные монополии
Монополия одной религии не может существовать без государственной поддержки. Хотя определенные религиозные традиции могут глубоко уходить корнями в национальное самосознание, необходимо вмешательство государства, чтобы эти традиции повсеместно чтились больше, чем все другие. Поскольку церкви-монополисты почти всегда получают поддержку от государства, зачастую они мало активны в своей религиозной деятельности. Однако, религиозные монополии стран бывшего Советского союза, к удивлению многих, очень энергичны, к ним присоединяются тысячи новообращенных, опровергая ярлык «ленивой монополии». Столь впечатляющий рост церквей-монополистов бывшего Советского союза стал возможен благодаря духовному вакууму, образовавшемуся после 70 лет жестоких репрессий против всякой религиозной деятельности. Верность вере вопреки гонениям
Один из парадоксов постсоциалистического мира – то, как глубоко религиозное, национальное и этническое самосознание укрепилось в умах бывших советских граждан. Почему десятилетия пропаганды, насильственные переселения, индустриализация и урбанизация так мало преуспели в том, чтобы разрушить самобытность народов СССР, создававшуюся на протяжении девятнадцати столетий? Возможно, коммунисты просто перестарались. Что касается религии, советские лидеры не только хотели снизить ее влияние на сознание людей, они надеялись вытравить все упоминания о религии из общественной жизни. Это оказалось невозможным. Религиозность была так глубоко интегрирована в структуру общества, что никакие государственные репрессии не могли ее искоренить. Возможно, провал усилий советской власти по уничтожению религии открыл ее важность в другом, ранее неизвестном смысле. Хотя, с точки зрения мировых стандартов, жившие в СССР люди и не были типично религиозны, их жизнь наполняло множество обрядов, верований и ритуалов, обойденных вниманием насильственной секуляризации.
Непродуктивная атеистическая агитация
Навязчивая пропаганда научного атеизма в действительности способствовала тому, что религиозные идеи и символы всегда были на передовой советской идеологии. Для опровержения религиозных верований проводились публичные диспуты, которые невольно давали новую жизнь различным религиозным идеям. Митрополит (ныне Патриарх) Кирилл описывает время, когда советские власти пытались использовать монастыри в качестве музеев атеизма. Во время знакомства с экспозицией экскурсовод музея “пыталась убедить туристов, что великолепие соборов было создано не благодаря, а вопреки христианству, которое, по ее словам, не позволяло архитекторам и иконописцам в полной мере выражать свой талант. Однако, говоря об архитектуре и иконах, она волей-неволей пересказывала Евангелие, а ее слова, сами иконы и архитектура свидетельствовали о Христе — и это вот свидетельство было гораздо сильнее всякого… научного атеизма!”1 Держа религию на коротком поводке советская власть также всячески старалась очернить религиозное прошлое страны. По свидетельству историков, до Октябрьской революции народы России воспринимали свою религиозную принадлежность как нечто само собой разумеющееся, советская же власть заставила граждан заняться серьезной переоценкой своих религиозных убеждений. Антирелигиозные агитаторы, похоже, ошиблись в своих расчетах, привлекая слишком большое внимание к религиозным концепциям и понятиям, во многом забытым самим народом.
Запрет на религию, похоже, заставляет людей стремиться к ней еще более страстно. Религия процветает там, где она разрешена законом, однако, в случае с СССР, религиозный интерес и любопытство возникли на фоне сильного антирелигиозного давления. Поддерживаемые государством церкви воспитывают поколения людей, скупо выражающих собственную религиозность и редко посещающих храмы.2 Во многом советская элита обрела собственную религию – научный атеизм – и не желала от нее отказываться. Твердая и непоколебимая вера в то, что всякая религия есть зло, приводила к тому, что на ее истребление тратились огромные средства и применялась невероятную жестокость, даже когда все это оказывалось непродуктивным. Как ни парадоксально, но пыл, с которым власти нападали на религию, убеждал многих в важности последней. Следовательно, религия продолжала играть активную роль в советском обществе через антирелигиозную пропаганду, подпольную религиозную деятельность и оппозицию советской власти.
Религиозные монополии и религиозные притеснения – рука об руку
Новые религиозные монополии бывшего Советского союза мало способствуют укреплению духовной жизни их народов, но, видимо, они и не преследуют такую цель. Для них важнее приобретение политического влияния, которого они достигают благодаря спекуляциям на тему исторической связи с национальной идентичностью до-советского времени.
Межкультурные исследования регулирования духовной жизни говорят о том, что при наличии религиозной свободы начинают процветать различные церковные направления. Родни Старк и Рождер Финк отмечают, что “в сложно-организованных сообществах религиозный выбор довольно широк, однако даже в первобытных группах часто возникают религиозные разногласия и, как следствие их, новые религиозные течения”3. Это говорит о том, что никогда одна единственная религия не будет способна удовлетворить все духовные потребности общества, а религиозная однородность появляется лишь под давлением социальных и религиозных ограничений других движений4 . Повсеместное распространение веры в Бога и огромное разнообразие религиозных традиций говорят о том, что потребность в религиозном миропонимании универсальна, при этом не существует единой религиозной доктрины, которая была бы одинаково приемлема для каждого человека.
Идея небезразличного Бога
В чем же заключается идея Бога, которая оказывается столь универсальной и важной для людей? В своем исследовании духовного возрождения постсоветской России Эндрю Грили обнаружил, что вера в небезразличие Бога приводит людей к подлинному воцерковлению гораздо чаще, чем посещение церкви в детстве, брак с верующим супругом или другой духовный опыт.5 Это открытие показывает, что идея неравнодушного Бога является одним из самых привлекательных аспектов религии. Изучая виды религиозного мировоззрения мы с моим коллегой Кристофером Бадером также убедились, что для верующих, посещающих церковь, наиболее важна идея заботливого и лично заинтересованного в них Бога6. Наши изыскания показывают, что в церковь людей приводит именно желание получить опыт личного общения со сверхъестественным. Идея неравнодушного Бога предлагает человеку картину мира, наполненную не только смыслом и справедливостью, но также любовью и вниманием лично к нему. Этот ключевой момент религии не могут заменить никакие земные блага.
Вера в Бога побуждает людей к различным поступкам, иногда крайне радикальным, порой она может даже заставить их рисковать собственной жизнью. В религии есть универсальная привлекательность. Убив идею Бога, коммунисты отказались от одного из самых главных объектов человеческой веры. Советские мыслители не смогли понять силу этой идеи и ошибочно отвергали концепцию сверхъестественного, как маловажную, хотя на самом деле она может вдохновить и примирить между собой самые разные мировоззрения.
Симбиоз церкви и государства
Политики постсоветского пространства всеми силами пытаются найти социальные и культурные силы, которые помогли бы им укрепить свою власть. Церковь предлагает им нечто очень привлекательное – легитимность. В свою очередь политическая элита дает лояльным ей религиозным группам исключительные права и определенный статус. Подобный симбиоз объясняет рост религиозных монополий, которые опираются на государственную поддержку и ограничение религиозной конкуренции.
Политики бывшего Советского союза находят взаимные выгоды от сотрудничества с конфессиями, имевшими привилегированный статус в досоветское время. Эти конфессии исторически связаны с национальной и культурной идентичностью народа, а политики, стремящиеся укрепить национальный характер, часто взывают к коллективной памяти былой славы. Президент Ельцин быстро укрепил связь с Русской Православной Церковью не только для того, чтобы дистанцироваться от своего коммунистического прошлого, но и дабы показать всем свою подлинно-русскую натуру. При рассмотрении уровня религиозной свободы в различных регионах Российской Федерации, мы с моим коллегой Кристофером Маршем обнаружили, что наиболее эффективные и сильные местные органы власти чаще всего продвигают законы, дающие особый статус православной церкви в данном регионе7. Наиболее влиятельные политики так же охотно демонстрируют близкую связь с православной церковью, видимо, чтобы показать свою религиозно-национальную идентичность и еще больше узаконить притязания на власть.
Подобно этому, в Средней Азии, где главным образом правит бывшая советская элита, политики быстро вспомнили о своих мусульманских корнях. Государство поощряет деятельность исламских групп, в прежние годы имевших связь с коммунистической партией, что приводит к недовольству и выступлениям со стороны других мусульманских направлений, которые также стремятся к политическому влиянию и власти. В отличие от православной церкви, ни одно из мусульманских течений не может притязать на исключительную связь с национальным самосознанием. Поэтому новые политики и религиозные лидеры Средней Азии постоянно спорят о том, что значит быть настоящим мусульманином.
Когда Салмана Рушди спросили, почему он, будучи атеистом, так много пишет о религии, он ответил, что “атеисты одержимы идеей Бога”8. Для марксистов-ленинцев именно так и было. Парадоксально, но их увлеченность атеизмом заставляла их постоянно говорить и думать о Боге. Современная социология одержима идеей секуляризации. Один из тезисов секуляризации состоит в том, что с модернизацией общества религия отомрет сама собой, однако, подтверждений такой гипотезе пока маловато.
Советская власть сделала из религии политического врага, будучи одержима разрушением самой идеи Бога. Для марксистов-ленинцев было недостаточно ослабления духовности людей, они хотели, чтобы все советские граждане превратились в убежденных атеистов. Но здесь они столкнулись с невозможным. Во-первых, идея Бога слишком всеобъемлюща, чтобы ее уничтожить. На протяжении столетий русские, литовцы, узбеки и другие народы СССР верили во всемогущего Бога, основывая на этом свой жизненный уклад, отношения друг с другом, понятие о справедливости, личные устремления и мечты. Историческое развитие христианства и ислама на территории будущих советских республик пронизало осознанием божественного все уровни общественной жизни. Во-вторых, идея Бога слишком психологически востребована, чтобы ее уничтожить. Древние символы Бога глубоко укоренились в церкви, домах людей и общественном сознании.
Религия – всепобеждающая реальность
Религия – не монолит, она имеет многочисленные формы и разный уровень интенсивности. Западная Европа, Соединенные Штаты, коммунистический Китай, Советский союз – все эти страны принадлежали к очень разным религиозным культурам и имели различный уровень секуляризации общества. Тем не менее, в каждой из них продолжала существовать религия. Идея Бога во всех ее многочисленных проявлениях остается одной из наиболее общих для земного шара9. Вне зависимости от того, считает ли кто-то идею Бога кошмаром или же, напротив, радужной мечтой современного мира, Бог продолжает оставаться незыблемым и крайне важным аспектом человеческой действительности.
Примечания:
1“Евангелие и культура” в кн. Прозелитизм и православие в России, под ред. Джона Витта и Майкла Бурдо (Нью-Йорк: Orbis Books, 1999), 70.
2Родни Старк и Лоуренс Ианнаккон “Новая интерпретация “секуляризма” в Европе” Журнал научного исследования религии 33 (№ 3, 1994), 230-52.
3Родни Старк и Рождер Финк Дела веры (Беркли: Издательство Калифорнийского Университета, 2000), 114.
4Старк и Ианнаккон, “Новая интерпретация”; Родни Старк и Уильям Бэйнбридж Теория религии (Нью-Йорк: Петер Ланг, 1987); Стивен Уорнер, “На пути прогресса в новой парадигме социологического исследования религии в Соединенных штатах,” Журнал американской социологии 98 (№ 5, 1993), 1044-93. 5Эндрю Грили, Религия в конце второго тысячелетия (Лондон: Transaction Publishers, 2003).
6Пол Фроуз и Кристофер Бадер. “Бог в Америке: Почему богословие – удел не одних философов,” Журнал научного исследования религии (2007).
7Кристофер Марш и Пол Фроуз, “Состояние свободы в России: региональный анализ свободы вероисповедания, СМИ и рынка” Религия, Государство и Общество (№ 2, 2004), 137-49.
8Интервью Салмана Рушди Биллу Мойерсу, 23 июня 2006. См. запись на www.pbs.org/moyers/faithandreason/portraits_rushdie.html.
9Пуппа Норрис и Роланд Инглхарт, Священное и мирское: мировая религия и политика (Нью-Йорк: Издательство Кембриджского Университета, 2004).
Отредактированный материал печатается с разрешения издательства: Пол Фроуз “Заговор убийства Бога: исследование советского эксперимента секуляризации . © 2008 Издательство Калифорнийского Университета Пол Фроуз адъюнкт-профессор социологии в Университете Бэйлор, г.Вако, шт. Техас.