Ирина Языкова
От редактора: первая часть данной статьи была опубликована в предыдущем выпуске Вестника Служений и Церквей Восток-Запад 19 (Лето 2011).
Отец Зинон в Пскове
В 1994 г. древний Спасо-Преображенский Мирожский монастырь, расположенный в Пскове, был передан Русской православной церкви, после чего под руководством о. Зинона здесь была открыта международная школа иконописи. В этой работе о. Зинону помогали несколько монахов и послушников, одни из которых готовили доски, а другие расписывали иконы. Таким образом обитатели монастыря создали не просто монашескую общину, а настоящее братство иконописцев – совершенно уникальный для России феномен. Мало по малу усилиями братии монастырь, ранее пребывавший в запустении, начал возрождаться.
В числе добрых деяний иконописцев – восстановление церкви Святого мученика Стефана, для которой о. Зинон создал оригинальный каменный иконостас и написал иконы Спаса, Богородицы и святых в медальонах. На протяжении трех лет здесь проходили обучение десятки художников, написавшие множество икон. Школа стала центром иконописного ренессанса и приобрела международную известность. В 1995 г. за вклад в искусство иконописи о. Зинон был удостоен государственной премии России.
Это не помешало в 1997 г. архиепископу Псковскому и Великолуцкому Евсевию наложить дисциплинарное прещение на архимандрита Зинона и его братьев, принудив о. Зинона покинуть Мирожский монастырь. В отсутствие своего основателя, иконописная школа с трудом продолжила существование. Вместе с небольшой горсткой монахов о. Зинон перебрался в деревню Гверстонь, расположенную на западе Псковской области, где живет и по сей день. С конца 1990-х гг. о. Зинона неоднократно приглашали работать в различные зарубежные страны, в том числе Францию, Финляндию, Бельгию и Италию.
В определенной степени о. Зинон был подвержен влиянию Марии Соколовой (матушки Иулиании), которая в 1970-х гг. работала в Троице-Сергиевой Лавре, куда патриархом Пименом был приглашен трудиться и о. Зинон. Соколова превыше всего ставила московскую школу Рублева и Дионисия, считая этот период не только высшей точкой развития русского средневекового искусства, но и золотым стандартом для иконописи любого времени и места. Для о. Зинона она также являлась точкой отсчета как это видно, например, в его иконе св. Даниила Московского, которую он написал для Свято-Данилова монастыря.
Растущее влияние византийского искусства
Но даже во времена своего "московского периода" в некоторых иконах о. Зинон тяготел к более раннему стилю иконописи, что явственно прослеживается, например, в иконе Крещение Руси, созданной перед тысячелетием празднования этого события в 1988 г. В свое живописное изображение он включает декоративные элементы, типичные для русской школы домонгольского периода. Лики на иконах, созданных для Псково-Печерского монастыря, также отсылают нас к образам домонгольской Руси. В иконостасе, написанном для часовни святого Серафима Саровского в Троицком кафедральном соборе Пскова, заметно тяготение о. Зинона к монументальному стилю двенадцатого века. Центральный образ Спаса Вседержителя явно повторяет структуру знаменитой Синайской иконы XII в.
Постепенный отход о. Зинона от общепринятого стандартного стиля иконописи и принятие за своеобразную точку отсчета византийского и раннехристианского искусства заметны в иконостасе церкви Святого мученика Стефана, расположенной в Мирожском монастыре. Здесь образ Христа явно вдохновлен итальянским мозаиками Равенны, Его лицо моложаво, каким его было принято изображать в до-иконоборческий период. Образ Богоматери, сидящей на троне, напоминает ранние римские иконы. В своей церкви о. Зинон смело и энергично (порой даже с долей натурализма) изобразил ряд святых в медальонах, в манере, типичной для византийских фресок и энкаустических (написанных горячим воском) икон. Иконостас из грубо отесанных камней с глубокими нишами для икон сделан под впечатлением алтарей некоторых греческих церквей. Все это красноречиво свидетельствует о высоком уровне свободы художника и его мастерском владении формой.
Общая тенденция творческих поисков о. Зинона заключается в движении к сердцу церковной традиции, к тому первоисточнику, в котором сокрыт огромный потенциал, до сих пор не востребованный историей. Современные иконописцы, считает о. Зинон, должны заново пройти в своем творчестве через мастерство византийского наследия, как это произошло на заре русской иконописи. Только так, по мнению о. Зинона, можно найти путь, с помощью которого в конце концов прийти к созданию подлинного, соответствующего современной вере иконописного стиля, а не бездумному повторению прежних образцов.
Одна из последних работ о. Зинона - созданный в 2002-2004 гг. для церкви Святого Сергия Радонежского в д. Семхоз (неподалеку от Сергиева Посада) двухъярусный, расписанный фресками иконостас. Эта церковь была заложена на месте, где в 1990 г. был убит отец Александр Мень. Свой уникальный каменный иконостас о. Зинон создал как дань искреннего уважения к этому пастырю, наставнику и богослову. Художественное мастерство архимандрита Зинона занимает важное место в русской иконописной традиции. Его авторитет признан даже теми, кто не согласен с его богословской позицией или направлением, в котором движется его творчество. Его достижения стали путеводной звездой в хаосе бурных вод возрождения русской иконописной традиции. Нынешние работы о. Зинона дают почву для оптимизма относительно будущего русской иконописи.
Возрождение монашества
Деятельность о. Зинона также свидетельствует о возрождении, происходящем в современном русском монашестве. За последние 20 лет были восстановлены сотни монастырей и пустыней, некоторые их которых до этого буквально лежали в руинах. Подчас у монастыря не было ни стен, ни структуры, ни даже церкви. В настоящее время происходит новое рождение традиционного монашеского искусства и ремесел, во многих монастырях, в том числе в Оптиной Пустыни под Козельском, Новоспасском монастыре в Москве и монастыре Иоанна Богослова в Рязани.
Особенно преуспел в этом отношении Ново-тихвинский монастырь в Екатеринбурге. Основанный в 1810 г., и закрытый в 1920-е гг. монастырь вновь распахнул свои двери в 1994 г. Сейчас в нем проживают более 150 монахинь, пять из которых являются великосхимницами (высшая степень послушания), 48 – послушницами. Здесь постепенно возрождаются древние традиции, есть монастырский хор, иконописные и ремесленные мастерские, где монахини-иконописцы создают как отдельные иконы, так и целые иконостасы.
До революции около 100 сестер работали в иконописной мастерской Ново-Тихвинского монастыря. Иконы, созданные монахинями, а также миниатюры ручной работы и художественные сувениры, приобрели широкую известность, порой их даже преподносили в качестве подарков членам королевских семей. В настоящее время в иконописной мастерской трудятся семь монахинь.
Работы сестер Ново-Тихвинского монастыря говорят о влиянии на современную икону как канонических прототипов (в особенности византийского искусства), так и фольклорной эстетики, для которой так характерны декоративные элементы и орнаментальное украшение. Большое внимание уделяется иконам-складням, триптихам и диптихам, а также производству киотов. Подводя итог, можно сказать, что утонченный иконописный стиль художниц Ново-Тихвинского монастыря является подтверждением возрождении очень достойной традиции.
Новые святые и новая свобода творчества
За последние два десятилетия в русском церковном искусстве появилось множество новых образов. Это произошло благодаря новообретенной свободе церкви (которой она была лишена долгие годы) канонизировать святых. Сейчас церковь работает в этом направлении очень активно, чтобы наверстать упущенное. На церковных Соборах 1980-х и 1990-х гг. были канонизированы десятки мучеников, а в ходе юбилейного архиерейского Собора Русской православной церкви 2000 г. к лику святых были причислены 1154 новых мучеников и исповедников, пострадавших в советский период (1917-1991). Традиция требует создания новой иконы для каждого святого. Церкви сложно справиться с таким внезапным увеличением числа святых и должным образом исследовать биографию и личность каждого. Создание иконы требует времени, оно не может проходить в спешке, это не конвейерное производство.
Говоря о работах современных иконописцев, важно отметить, что в настоящее время они располагают гораздо большей свободой, чем предыдущие поколения художников, кроме того, они лучше информированы. Современные средства связи – печатные издания, аудио- и видео-материалы, различные СМИ, предоставляют художникам практически безграничные возможности для изучения культурного наследия прошлого. Теперь иконописец может принести в свою мастерскую полный набор иконописных образцов, которые были созданы в разных уголках мира в определенный исторический период, тогда как иконописцы прошлого были ограничены традициями лишь той школы, в которой обучались или даже тем небольшим набором икон, которым посчастливилось попасть в деревню или город, где они жили.
В мире иконописи нередко ведутся споры между сторонниками русского и византийского (греческого) стилей, о том, какая школа или стиль более уместны и релевантны для современной иконописи. Несомненно одно – внутри православной церкви эти стили никогда не рассматривались в противопоставлении друг другу, ведь древнерусское искусство возникло на основе византийского канона и лишь спустя некоторое время приобрело собственный стиль и неповторимость. Более того, греческое искусство всегда высоко ценилось на Руси, и даже после падения Византийской империи русские иконописцы продолжали уважать греческих мастеров и учиться у них. В настоящее время выбор между византийским или древнерусским акцентом в живописи касается исключительно эстетики. Одни мастера предпочитают классическую четкость византийского стиля, другие – мягкие тона и изящность древнерусского стиля. Споры о том, какой из них лучше, совершенно бессмысленны, поскольку в конце концов определяющим моментом остается личное мастерство отдельного художника.
Печатается с сокращениями с разрешения автора, по: Ирина Языкова "Сокрытое и триумфальное: подпольная борьба за сохранение русской иконописи" (Брюстер, MA: Paraclete Press, 2010).
Ирина Языкова искусствовед, преподаватель Библейско-богословского института св. апостола Андрея, Москва, а также Коломенской православной духовной семинарии.